К ривошеин Семён Моисеевич – командир 1-го Красноградского Краснознамённого механизированного корпуса 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, гвардии генерал-лейтенант танковых войск.

Родился 28 ноября 1899 года в городе Воронеже в семье кустаря. Еврей. Член РКП(б) с 1919 года. Окончил 7 классов гимназии в Воронеже.

В Красной Армии с июля 1918 года. Участник Гражданской войны. Был красноармейцем 107-го стрелкового полка в Воронежской губернии, с мая 1919 года - красноармеец 12-го кавалерийского полка 12-й стрелковой дивизии Южного фронта в Луганске. С ноября 1919 года - военком эскадрона 34-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии Первой конной армии, с апреля 1920 года - военком 31-го, 33-го и 34-го кавалерийских полков, с ноября 1920 года - инструктор политотдела 6-й кавалерийской дивизии. Воевал на Южном фронте против армий Деникина и Врангеля, на Юго-Западном фронте против польских войск.

С 1921 года - заведующий разведкой 2-й кавалерийской бригады, офицер для поручений при командире 1-й бригады, командир взвода и эскадрона 32-го кавалерийского полка 1-й Конной армии Северо-Кавказского военного округа. С ноября 1923 по ноябрь 1925 года - командир эскадрона 27-го кавалерийского полка 5-й кавалерийской дивизии в том же округе.

В 1931 году окончил Военную академию РККА имени М.В. Фрунзе. С мая 1931 года - начальник штаба 7-го механизированного полка 7-й кавалерийской дивизии Ленинградского военного округа. С февраля 1933 года - помощник начальника 1-го отделения Управления моторизации и механизации РККА. С мая 1934 года - командир 6-го механизированного полка 6-й казачьей дивизии. В 1935-1936 года находился в длительных служебных командировках в Чехословакии и во Франции.

С сентября 1936 по март 1937 года участвовал в национально-революционной войне испанского народа 1936-1939 годов, командовал танковыми частями. Комбриг (1937).

С июня 1937 года - командир 8-й отдельной механизированной бригады Киевского военного округа. Участник боев с японскими милитаристами у озера Хасан в 1938 году, куда был откомандирован для расследования причин неудачных действий. Участник освободительного похода Красной Армии в Западную Белоруссию в 1939 году.

В 1939-1940 годах участвовал в советско-финской «зимней» войне, где командовал той же бригадой, уже переформированной в 8-ю танковую.

Постановлением Совета Народных комиссаров Союза ССР от 4 июня 1940 года Кривошеину С.М. присвоено воинское звание «генерал-майор». С мая 1940 года командовал 15-й механизированной дивизией, с июня 1940 года - 2-й танковой дивизией в 3-м механизированном корпусе. С декабря 1940 года - начальник автобронетанкового управления Прибалтийского особого военного округа. С марта 1941 года - командир 25-го механизированного корпуса в Харьковском военном округе.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. 25-й корпус под его командованием сражался с немецко-фашистскими захватчиками в составе 21-й армии на Западном, Центральном и Брянском фронтах, участвовал в Смоленском оборонительном сражении у городов Рогачев, Жлобин, Гомель. С октября 1941 года - начальник Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА.

С февраля 1943 года командовал 3-м механизированным корпусом, преобразованным 23 октября 1943 года в 8-й гвардейский механизированный корпус. В составе 1-й танковой (затем 1-й гвардейской танковой) армии воевал на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участвовал в Курской битве, Белгородско-Харьковской, Житомирско-Бердичевской наступательных операциях.

21 августа 1943 года генерал-майору Кривошеину С.М. присвоено воинское звание «генерал-лейтенант танковых войск».

С 10 февраля 1944 года и до конца войны генерал-лейтенант танковых войск Кривошеин С.М. - командир 1-го Красноградского механизированного корпуса на 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах, во главе которого участвовал в Проскуровско-Черновицкой, Белорусской, Висло-Одерской, Берлинской наступательных операциях. Части корпуса отличились при форсировании реки Щара, освобождении городов Слоним, Брест (Белоруссия).

Отважно действовали танкисты и их командир в Берлинской операции и в уличных боях в столице гитлеровской Германии – городе Берлине. Введённый в прорыв в первый день операции, 16 апреля, корпус последовательно прорвал несколько рубежей обороны на подступах к Берлину и 20 апреля овладел городом Бернау - мощным узлом сопротивления на подступах к нему. 21 апреля части корпуса ворвались в предместья Берлина, овладели его северо-восточными пригородами, форсировали канал и реку Шпрее. 23 апреля они соединились с танками 1-го Украинского фронта, замкнув кольцо окружения вокруг Берлина. затем до 2 мая корпус вёл тяжелые уличные бои, очистив район Берлина Шарлотенбург и завершив штурм в центральной части города.

В берлинской операции бойцы-танкисты генерала Кривошеева уничтожили до 9000 солдат и офицеров, 58 танков, 61 штурмовое орудие, 282 полевых и зенитных орудия, 80 миномётов, 810 пулемётов, 252 автомашины, 34 самолёта. Были захвачены 2494 пленных, 11 танков, 234 орудий разных, 42 миномёта, 273 пулемёта, 24 склада, 15 эшелонов, 180 грузовых и специаьных автомобиля.

У казом Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 года за умелое командование корпусом и личное мужество гвардии генерал-лейтенанту танковых войск Кривошеину Семёну Моисеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5869).

После войны отважный комкор продолжал командовать 1-м механизированным корпусом (вскоре переформирован в 1-ю механизированную дивизию) в Группе советских оккупационных войск в Германии. С июня 1946 по октябрь 1949 года - начальник кафедры бронетанковых и механизированных войск в Военной академии имени М.В. Фрунзе. С марта 1950 по январь 1952 года - командующий бронетанковыми и механизированными войсками Одесского военного округа.

Скончался 16 сентября 1978 года. Похоронен в городе-герое Москве на Кунцевском кладбище (участок 9-3).

Награждён тремя орденами Ленина (1937, 29.05.1945, ...), тремя орденами Красного Знамени (1928, 1944, ...), орденами Кутузова 1-й степени (6.04.1945), Суворова 2-й степени (27.08.1943), Кутузова 2-й степени (1944), Красной Звезды (1935), медалями, иностранными наградами - орденом "Крест Грюнвальда" (Польша) и двумя польскими медалями. Удостоен звания «Почётный гражданин города Бреста».

3-й механизированный корпус
8-й гвардейский механизированный корпус
1-й механизированный корпус
1-я механизированная дивизия Сражения/войны Награды и премии

Семён Моисеевич Кривошеин (28 ноября 1899 года , Воронеж - 16 сентября 1978 года , Красногорск , Московская область) - советский военный деятель, генерал-лейтенант танковых войск (1943 год). Герой Советского Союза (29 мая 1945 года).

Начальная биография

Закончил семь классов воронежской гимназии.

Военная служба

Гражданская война

В ноябре того же года Кривошеин был переведён в 6-ю кавалерийскую дивизию (1-я Конная армия) на должность военкома эскадрона 34-го кавалерийского полка, а затем с апреля 1920 года последовательно назначался на должность военкома в 31-м, 33-м и 34-м кавалерийских полках, а в ноябре - на должность инструктора политического отдела 6-й кавалерийской дивизии.

В составе Южного фронта принимал участие в боевых действиях против войск генерала А. И. Деникина , летом 1920 года - в составе Юго-Западного фронта в боевых действиях в ходе советско-польской войны , а затем - в составе Южного фронта в боевых действиях в Крыму против войск под командованием генерала П. Н. Врангеля .

Межвоенное время

С окончанием войны Кривошеин продолжил служить в 6-й кавалерийской дивизии (1-я Конная армия , Северо-Кавказский военный округ) на должностях заведующего разведкой 2-й кавалерийской бригады, офицера для поручений при командире 1-й бригады, командира взвода и эскадрона 32-го кавалерийского полка.

Вскоре принял участие в ходе советско-финской войны : 27 февраля 29-я танковая бригада под командованием Кривошеина в составе 256 танков Т-26 была передислоцирована из Бреста, а в марте наряду с 34-м стрелковым корпусом штурмом овладела Выборгом .

В июне 1937 г. написал донос Наркому Обороны на командира 6-го казачьего корпуса комдива Е.И.Горячева , в котором обвинял Горячева в поддержке репрессированного Уборевича.

Великая Отечественная война

С июля 1941 года корпус под командованием Кривошеина вёл наступательные и оборонительные боевые действия против войск противника в районе городов Рогачёв , Жлобин и Гомель . Вскоре принял участие в обороне Могилёва .

В октябре 1941 года был назначен на должность начальника Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА, а в феврале 1943 года - на должность командира 3-го механизированного корпуса , который принимал участие в ходе Курской битвы , а затем в Белгородско-Харьковской наступательной операции .

Послевоенная карьера

После окончания войны Кривошеин продолжил командовать 1-м механизированным корпусом в составе Группы советских войск в Германии , вскоре преобразованным в 1-ю механизированную дивизию .

Отрывок, характеризующий Кривошеин, Семён Моисеевич

Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.

Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C"est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu"est ce que c"est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m"avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c"est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m"etre reconaissante de ce que j"explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n"ai pas voulu l"offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.

Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.

Михаил ХАРИТОН, обозреватель еженедельника «Секрет» для «Еврейского обозревателя» | Номер: Июнь 2014

К ГОДОВЩИНЕ НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Сентябрьским вечером 1939 года позвонил командующий армией Чуйков. Кривошеин взял трубку:
- Слушаю, товарищ генерал!
- Вот что, комбриг. Немцы самовольно пересекли согласованную с нами границу. Танковый корпус Гудериана преодолел Буг, взял Брест и добивает в крепости поляков. К утру, комбриг, ты должен быть со своими танками в Бресте. И обяжешь немцев уйти из города. Действуй по обстановке. Задачу понял?
- Так точно, товарищ генерал.
- Выполняй.
…Взяв запас горючего, танки на предельной скорости, оттесняя включенными фарами вязкую темноту ночи, мчались к Бресту. Впереди, перед колонной в трофейной автомашине комбриг сверял дорогу с картой. На ровных участках шоссе Кривошеин останавливал на обочине машину, проверяя арьергард.
* * *
Осенняя ночь опустилась на Москву. Над Красной площадью зажглись рубиновые звезды. В просторном кремлевском кабинете Начальник Генерального штаба Шапошников, стоя навытяжку (выправка царского офицера!), докладывал Сталину о положении на польском фронте: «…практически польская кампания завершена. Подавляются последние очаги сопротивления. Красная Армия выходит и закрепляется на новых рубежах».
Сталин вышел из-за письменного стола, неторопливо прошелся по кабинету, размышляя вслух, словно проверял свою логику:
- Господа империалисты очень хотели столкнуть нас с Германией. Чтобы мы ослабли, а они диктовали нам свою волю. У господ империалистов ничего не вышло, мы их переиграли. Отодвинули на запад наши границы, укрепили свою безопасность. Вы согласны. Борис Михайлович?
(Вождь обращался по имени и отчеству лишь к немногим из своего окружения)

Вождь удовлетворенно кивнул:
- Продолжайте, Борис Михайлович.
- Возникло неожиданное недоразумение. (В глазах Сталина мелькнуло удивление). Немцы, не поставив нас в известность, перешли намеченную демаркационную линию. Пройдя по мосту через Буг, овладели Брестом и начали штурм цитадели.
Шапошников взглянул на часы:
- Выполняя приказ командования, танки комбрига Кривошеина сейчас идут к Бресту на максимальной скорости. И уже завтра утром, товарищ Сталин, недоразумение будет устранено.
- Комбриг Кривошеин? - Сталин чуть задумался. - Помнится, я уже слышал эту фамилию.
- Так точно, комбриг Семен Моисеевич Кривошеин. Имеет боевой опыт, прошел Гражданскую войну. Воевал в Испании, награжден Орденом Ленина. Наркомом товарищем Ворошиловым был направлен на Дальний Восток разобраться в наших неудачах у озера Хасан.
- Комбриг Кривошеин - еврей?
Скрывая замешательство, Шапошников пригладил ладонью разделенную аккуратным пробором прическу:
- Так точно, товарищ Сталин, еврей.
Сталин молча подошел к столу, сел в кресло.
- Прикажете отменить решение нашего командования, товарищ Сталин?
Вождь, не спеша, закурил трубку. Ароматный дым поплыл по кабинету.
- Мы не будем отменять решение командования. Мы доверяем нашему командованию.- Сталин неожиданно усмехнулся. - Это даже хорошо, что в Брест направлен комбриг с национальностью еврей. Испортим немцам настроение после победного завершения польской войны. Как полагаете, Борис Михайлович?
- Полностью с вами согласен, товарищ Сталин.
* * *

К утру, пройдя ночным форсированным маршем сто двадцать километров, танковая бригада Семена Кривошеина, немало удивив немцев, вышла на окраины Бреста. Польский генерал Плисовский предпочел прекратить сопротивление. Через шесть лет, используя опыт Кривошеина, в мае 1945 года Рыбалко осуществил марш-бросок своих танков, придя на выручку Праге, погибавшей от озверевших фашистов.
В расположение вермахта прибыла легковая автомашина с моложавым подтянутым офицером. Плотное телосложение, цепкий взгляд, кожаный плащ со знаками отличия. Резкие черты лица сочетались с небольшой щеткой усов. Кривошеин, не спеша, вышел из автомобиля и потребовал встречи с командиром германского танкового корпуса. Его проводили к генералу Гудериану.
Кривошеин представился:
- Комбриг РККА Кривошеин.
- Генерал вермахта Гудериан, - немец щелкнул каблуками.
Кривошеин был наслышан о Гудериане, как о теоретике и практике современного танкового боя. Быстро выяснилось, что оба отлично владеют французским языком.
Комбриг был немногословен:
- Генерал, мне приказано принять от вас Брест.
Гудериан выдержал паузу:
- Мне необходимо связаться со своим командованием.
Гудериан знал о возможностях Красной Армии. В двадцатых годах он стажировался в секретной танковой школе «Кама» под Казанью. И, не сомневаясь в грядущей войне с Советами, считал необходимым сохранить за рейхом Брест с его мощной крепостью, нацеленной словно наконечник ножа в позиции русских.
В радиограмме, отправленой командованию, Гудериан доложил «о прибытии в город колонны советских танков Т-26, ведомой комбригом Кривошеиным. Советскому комбригу поручено установить контроль над Брестом». Далее генерал изложил «свои соображения о недопустимости передачи этого стратегически важного объекта Красной Армии».
Ответная радиограмма поступила незамедлительно: «Германским МИДом установлена демаркационная линия по Бугу. Брест следует оставить русским и вернуться на западный берег. Провести совместный парад. Комбриг Семен Кривошеин имеет боевой опыт. Дополнительные данные: Военная Академия, высокая правительственная награда, знание иностранных языков. Национальность - еврей».
* * *

Брест советскому командованию понравился. Выложенные брусчаткой улочки, прохладная свежесть реки, тронутые сентябрьской желтизной небольшие скверы. Восторженно-теплое отношение к нему местных евреев.
Передача города проходила подчеркнуто корректно. Возникавшие вопросы решались Кривошеиным и Гудерианом в деловой обстановке. Однако немецкие офицеры глухо негодовали, вынужденные относиться к еврею с уважением. Но утешали себя: «Недалек тот день, когда повесим этого «юде» на пушке его танка!» Кривошеин, интуитивно ощущая скрываемую неприязнь, держался уверенно и свободно.
В одной из комнат городского магистрата комбриг и генерал завершили передачу Бреста. Гудериан подозвал адъютанта, отдал приказ и обратился к Кривошеину:
- Итак, комбриг, нам осталось лишь провести совместный парад.
Кривошеин понял, что немцы стремятся испугать Европу приобретением нового мощного союзника.
- Генерал, - комбриг улыбнулся, - я не могу принять ваше предложение. После ночного перехода мои танкисты устали и нуждаются в отдыхе.
- Совместный парад согласован моим и вашим командованием, – ответил Гудериан.
Кривошеин развел руки:
- Ваши доводы убедительны, генерал. Соглашаюсь.
На срочно сколоченном помосте, пышно названном трибуной, Гудериан и Кривошеин приняли парад. По договоренности перед ними прошли, в основном, моторизованные части вермахта. Для надлежащего впечатления немецкие танки, кружа по близлежащим кварталам, прошли мимо трибуны несколько раз. «Неплохая техника, - оценил Кривошеин, - трудно воевать с таким противником».
Почти задевая крыши пролетели немецкие истребители. В заключение спустили германский и подняли советский флаг.
Когда солнце, опустившись в багряную пену облаков, ушло за горизонт, немцы покинули город.
* * *
После неожиданной встречи в 1939 году в Бресте пути Семена Кривошеина и Гейнца Гудериана ненадолго разошлись. Генерал успешно воевал на западе, танки комбрига в финской войне штурмовали Выборг и совместно со вспомогательной пехотой овладели городом.
Когда Германия и СССР сошлись в смертельной схватке, Кривошеин и Гудериан встретились на поле боя в июле 1941 года у города Пропойска. Гудериан «потрепал» Кривошеина, попытался взять в клещи, но тот ускользнул от разгрома. «Ловок!» - процедил немец.
Но Кривошеин хорошо усвоил урок, полученный от Гудериана: в Курской битве разгромил хваленого генерала Гота.
Под Москвой танковые соединения Гудериана выдохлись, и были отброшены с потерями от столицы. Разъяренный Гитлер отстранил Гейнца Гудериана от командования танковыми войсками и отозвал с фронта, поручив в тылу вспомогательную работу.
А Кривошеин продолжал воевать и воевал успешно. Командуя механизированным корпусом, генерал-лейтенант Кривошеин один из первых ворвался со своими танками в осажденный Берлин. Семену Моисеевичу Кривошеину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. К награде он был представлен по личному указанию маршала Жукова.

Еще со времен так называемой перестройки нашему народу с подачи властей беспощадно форматируют память, пытаясь вытравить из нее все, что связано с достижениями советского строя. И вот уже отечественная и забугорная антисоветская мразь всех мастей дошла до открытых обвинений СССР в развязывании Второй мировой войны, а Сталина при этом приравнивают к Гитлеру. Нам усиленно пытаются привить комплекс несуществующей вины за наше героическое прошлое и требуют каяться, каяться, каяться...
 В преддверии 70-летия Победы над гитлеровской Германией об одной из таких грубо слепленных антисоветских фальшивок и пойдет речь.

На пути к Брест-Литовску.

Уже давно не стихает истерия по поводу совместного парада войск вермахта и РККА, который якобы имел место в Брест-Литовске 22 сентября 1939 г. Заявление об участии советских войск в подобном мероприятии является одним из основных аргументов тех, кто пытается отождествить СССР с нацистским рейхом. В качестве «неопровержимых доказательств» военного сотрудничества СССР с гитлеровской Германией приводятся фотографии, сделанные в Брест-Литовске во время церемонии передачи города под юрисдикцию советских войск. Особым успехом пользуются снимки, на которых запечатлены главные действующие лица того представления: генерал-лейтенант вермахта командир XIX моторизованного корпуса Гейнц Вильгельм Гудериан и комбриг РККА командир 29 легкотанковой бригады Семен Моисеевич Кривошеин. Надо отметить, что и Г. Гудериан, и С. М. Кривошеин оставили свои воспоминания, в том числе и о церемонии в Брест-Литовске. К их мемуарам мы вернемся позднее, а пока знакомьтесь:

Подобные «сенсационные» снимки наглядно демонстрируют, до чего же, оказывается, просто манипулировать сознанием людей, не желающих (или не умеющих) думать. Иногда диву даешься, с какой легкостью эти люди без малейших сомнений на лету подхватывают любую брошенную им идеологическую падаль и бездумно мажут ею историю своей страны и память погибших за эту страну предков. Хотелось бы понять, почему улыбки Кривошеина и Гудериана вызывают у них бурю «праведного гнева», а вот такие трогательные проявления «бескорыстной мужской дружбы» со стороны нацистского военного атташе и польского главнокомандующего оставляют безразличными. Впрочем, черт им судья!

Непредвзятое изучение имеющихся фактов полностью опровергает любые измышления о событиях 22 сентября 1939 г. и позволяет сделать вывод: никакого совместного парада войск РККА и вермахта в Брест-Литовске не было! А что же было в действительности? Давайте обо всем по порядку.

XIX моторизованный корпус Г. Гудериана в составе 3 танковой, 2 и 20 моторизованных дивизий (позднее ему была передана 10 танковая дивизия) входил в подчинение 4 армии группы армий «Север» и вступил в войну с Польшей 1 сентября 1939 г. А всего через две недели — 14 сентября — танки Гудериана вышли к Бресту (недаром генерал получил прозвище «быстроходный Гейнц»). Во второй половине дня Брест был занят. Правда, в Брестской крепости еще держал оборону отряд генерала К. Плисовского. С ходу крепость взять не получилось. Хотя 16 сентября немецким войскам удалось овладеть частью укреплений, попытки прорваться внутрь цитадели были безуспешными. Но в ночь на 17 сентября остатки гарнизона скрытно ушли из крепости, германская разведка обнаружила это лишь утром 17 сентября, хотя в изложении Г. Гудериана этот эпизод выглядит иначе.

Командный пункт корпуса оставался в Каменец. Утром 17 сентября гигантская цитадель была взята 76-м пехотным полком полковника Голлника, переправившимся ночью на западный берег Буга как раз в тот момент, когда польский гарнизон пытался прорваться из Бреста на запад по неповрежденному мосту через Буг. Это был конец кампании. Штаб корпуса перешел в Брест и разместился в Войводшафте. Здесь мы узнали, что русские с востока совершают наступательный марш.

В этот же день начались боевые действия РККА. Перед 29 легкотанковой бригадой комбрига С. М. Кривошеина, входившей в состав 4 армии комдива В. И. Чуйкова (Белорусский фронт) была поставлена задача наступать на Барановичи с выходом к исходу первого дня операции на линию Снов, Жиличи. Наступление началось в пять часов утра 17 сентября, а в 22.00 29 легкотанковая бригада заняла Барановичи и расположенный здесь же укрепрайон, свободный от польских войск. Первым в город вошел танковый батальон И. Д. Черняховского. 1 В районе Барановичей было пленено около 5 тыс. (хотя сам С. М. Кривошеин в мемуарах упоминал лишь о 2 тыс.) польских солдат, захвачены 4 противотанковых орудия и 2 эшелона с продовольствием. Затем к исходу следующего дня 29 танковая бригада по шоссе Барановичи-Кобрин вышла на р. Щара, а к исходу 19 сентября вошла в Пружаны. Еще утром был получен приказ командарма, регламентирующий встречу с германскими войсками.

Здесь уместно напомнить, что в 00.50 18 сентября нарком обороны по прямому проводу передал командующему Белорусским фронтом распоряжение № 3373.

Из распоряжения НКО СССР № 3373 от 18.09.1939 г.

Быстро довести до всех войсковых частей наших групп, что германским командованием отдан приказ германским войсковым частям иметь командиров, знающих русский язык, и при встрече с нашими войсками от германских частей будут выделяться делегации для приветствия наших частей. Такие германские делегации должны быть вежливо встречены нашими войсками, для чего в составе наших всехдивизий и полков, танковых бригад должны быть назначены командиры и политработники, которые и ведут переговоры с делегациями германских частей.
В этих переговорах должно быть с нашей стороны и германской стороны определено, какие пункты оставляются германскими войсками и занимаются нашими войсками, а также установлен порядок отхода германских частей и продвижения наших частей.
О всех встречах и принятых решениях немедленно доносить вверх.

В 6.20 19 сентября командарм В. И. Чуйков издал боевой приказ № 03/оп, ставящий задачи на этот день. В данном приказе, в частности, указывалось следующее.

Из боевого приказа командующего 4 армией В. И. Чуйкова № 03/оп от 19.09.1939 г.

С самолетами и войсками германской армии в бой не вступать. При встрече с германскими войсками выделить командира и политработника для переговоров. Представителей германской армии в вежливой форме спрашивать, когда и каким порядком будут отходить вглубь (наша задача: как можно дальше на запад и скорее выпроводить немцев ).

Очень скоро встреча с германскими войсками состоялась и ее в своих воспоминаниях довольно подробно описывает С. М. Кривошеин. Но прежде, чем перейти к цитированию, необходимо сделать пояснение. К этим мемуарам (как, впрочем, и любым другим) нужно относиться очень критично, поскольку они изобилуют целым рядом нестыковок (например, упоминание комбата И. Д. Черняховского — подвела память Семена Моисеевича). Это и не удивительно: он впервые опубликовал свою книгу лишь в 1964 г. Поэтому мелкие несоответствия, не особо важные в контексте предмета обсуждения, будут отмечаться сносками и дополняться краткими пояснениями в примечаниях. Наиболее же важные места будут подробно разбираться непосредственно в тексте этого материала.

Итак, вечером 19 сентября бригада С. М. Кривошеина заняла Пружаны. В 23.55 командарм В. И. Чуйков приказал «29 лтбр, усиленной батальоном 8 сд, удерживать Пружаны, выбросив разведку для наблюдения Купичи, Поддубно. Организовать тыл и ремонт мат[ериальной] части». Согласно тому же приказу вечером следующего дня соседняя 32 танковая бригада заняла Кобрин, оставленный немцами, а части 8 и 143 стрелковых дивизий — соответственно Ружаны и Ивацевичи. 29 танковая бригада оставалась в Пружанах. В 15.30 20 сентября в штаб армии поступило донесение.

Из донесения комбрига С. М. Кривошеина:

Высланная мною разведка установила связь с частями немецкой армии, двигавшимися с Брест-Литовска на С[е]мятичи. Обнаружена мотоколонна в количестве 400 машин. Войска немецких частей встретили моих разведчиков с большим восторгом и приветствиями. Батальонный комиссар т. Боровенский , находившийся в составе разведки, был приглашен в штаб, где его ознакомили с обстановкой и вручили карту. Вместе с тов. Боровенским ко мне прибыла делегация в составе 2 офицеров и 6 солдат. Встретил их с оркестром, накормил обедом. Просят направить в их штаб постоянного делегата. Бригада готова к выступлению, матчасть просмотрена, личный состав отдохнул, настроение боевое, все просят двигаться вперед. Направил взвод танков и стрелковую роту для ликвидации банды, действующей в р[айо]не Бакуны. Жду Ваших приказаний. Пехоты 8 сд нет, имеющийся б[атальо]н Пименова уходит.

Однако четверть века спустя в своей книге воспоминаний С. М. Кривошеин описывает этот эпизод совершенно иначе.

Разведка, высланная вперед под командованием Владимира Юлиановича Боровицкого , секретаря партийной комиссии бригады, вскоре возвратилась с десятком солдат и офицеров немецкого моторизованного корпуса генерала Гудериана, который успел занять город Брест.
Не имея точных указаний, как обращаться с немцами, я попросил начальника штаба связаться с командармом, а сам с комиссаром занялся ни к чему не обязывающей беседой с ними. Разговор проходил в ленинской палатке, где на складывающихся портативных стендах, наряду с показателями боевой подготовки и роста промышленного могущества страны, висели плакаты, призывающие к уничтожению фашизма. У многих немцев были фотоаппараты. Осмотревшись, они попросили разрешения сфотографировать палатку и присутствующих в ней. Один из них снял на фоне антифашистского плаката нас с комиссаром в группе немецких офицеров.

Сохранились немецкие фотографии, на которых запечатлена эта встреча, поэтому попробуем соотнести их c воспоминаниями комбрига.

Прежде всего, на фотографиях нет никакой «ленинской палатки» — вся наглядная агитация размещена на свежем воздухе. Но это именно те мелкие погрешности, которыми можно пренебречь. Важнее другое: Кривошеин говорит, что в общении с немцами участвовал комиссар. Можно сделать вывод, что батальонный комиссар на снимках не кто иной, как комиссар бригады Илларионов Алексей Алексеевич. Других его изображений найти не удалось, а сам он никаких воспоминаний не оставил. В марте 1941 г. полковой комиссар А. А. Илларионов был назначен комиссаром дислоцированной в Бресте 22 танковой дивизии и погиб в первые часы войны 22 июня 1941 г.

Но что за батальонный комиссар был в составе разведотряда, встретившего немцев: Боровенский или Боровицкий? В базе данных награжденных имеются сведения о майоре Боровицком Владимире Юлиановиче, 1909 г. р., воевавшем в составе 1 танковой бригады М. Е. Катукова в должности помощника начальника политотдела бригады по комсомолу. Однако на декабрь 1941 г. он, согласно наградным документам, был в звании старшего политрука. Объединенный банк данных «Мемориал» дает некоторые сведения о батальонном комиссаре Боровенском Филиппе Филипповиче, 1905 г. р., старшем инструкторе по работе в мотомехвойсках Управления политпропаганды Западного фронта, пропал без вести в октябре 1941 г. К этому вопросу нам еще придется вернуться.

А пока — встреча на шоссе. Согласно данным польского исследователя Е. Издебски около 9.00 20 сентября в местечко Турно в 18 км севернее Бреста, где находился штаб 10 танковой дивизии XIX моторизованного корпуса, въехал советский броневик. Прибывший на нем командир Красной Армии сообщил немецким офицерам, что вслед за его дозорной машиной примерно на расстоянии 40 км движутся крупные силы советской кавалерии и пехоты. Около 10.30 этот командир был принят в штабе корпуса в Бресте, где его радушно встретили и угостили обедом. Во время встречи были сделаны фотографии, опубликованные затем в берлинских и мюнхенских газетах. Интересны воспоминания самого Г. Гудериана об этом визите.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

В качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточное демаркационной линии должен быть оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный.

Г. Гудериан еще 18 сентября получил от командующего группой армий «Север» фельдмаршала Ф. фон Бока приказ на отход в течение 19-21 сентября на северо-запад в район Ломжи — за демаркационную линию, установленную в соответствии с распоряжением фюрера. Некоторые германские генералы, как и Гудериан, были недовольны решением Берлина. Справедливости ради надо сказать, что германские войска беспрекословно, хотя и с явным неудовольствием, покидали территории, занятые ими вопреки договоренностям. Но в данном отрывке более интересен другой момент, а именно «молодой русский офицер на бронеавтомобиле», прибывший в Брест в штаб Гудериана. Сохранилось множество фотографий этого события. Вот этот бронеавтомобиль БА-20 и его экипаж.

А это тот самый «молодой русский офицер», который приехал в Брест на бронеавтомобиле. На серии снимков Г. Гудериан и офицеры его штаба оживленно обсуждают положение советских и германских войск с батальонным комиссаром РККА. Все же думается, что это Филипп Филиппович Боровенский, фамилию которого С. М. Кривошеин указал в донесении того же дня, а не В. Ю. Боровицкий, о котором он упомянул в своих мемуарах четверть века спустя. Не верится, чтобы комбриг настолько небрежно относился к составлению боевых документов, что путал в них фамилии старшего комсостава. Впрочем, пока это только предположения.

Зафиксирован и отъезд советского командира. На первом снимке Боровенский (будем считать, что это именно он) прячет в полевую сумку ту самую карту, которую, по словам С. М. Кривошеина ему вручили немцы. Как позднее доносил в Генштаб начальник оперативного отдела штаба Белоруссского фронта полковник Л. М. Сандалов, на карте с обстановкой немцами была отмечена линия с надписью «демаркационная». Затем немецкая делегация вместе с Боровенским отправилась с ответным визитом в Пружаны в расположение 29 легкотанковой бригады.

В ночь на 21 сентября командующий 4 армией В. И. Чуйков издал боевой приказ № 05/оп, согласно которому 29 легкотанковая бригада должна была, «оставаясь в занимаемом районе, выслать танковый батальон с стрелковой ротой на автотранспорте по шоссе Пружаны, Видомля до восстановления связи с германской армией». Такая же задача ставилась находящейся в Кобрине 32 легкотанковой бригаде полковника И. И. Грызунова в направлении Кобрин, Брест.

К этому времени процедура передачи территории была хорошо проработана на уровне начальников Генеральных штабов обеих стран и закреплена советско-германским протоколом, подписанным в Москве в ночь на 21 сентября. Этот документ предписывал организовать движение советских и германских войск с таким расчетом, чтобы между передовыми частями Красной армии и аръергардом германских колонн сохранялся интервал около 25 км. Все вопросы, возникшие при передаче-приеме районов, пунктов, городов должны были решать представители обеих сторон на месте, для чего на каждой основной магистрали движения обеих армий командование выделяло специальных делегатов.

Поскольку спорные вопросы действительно возникали, встречи в Бресте продолжались. Так, согласно журналу боевых действий XIX моторизованного корпуса 21 сентября в 12.00 в штаб корпуса прибыли представители бригады С. М. Кривошеина батальонный комиссар Панов и капитан Губанов (так они отрекомендовались). По итогам состоявшихся переговоров около 16.00 в штабе корпуса был подписан документ, называвшийся «Договоренность о передаче города Брест-Литовск и дальнейшем продвижении русских войск».

Брест-Литовск, 21.9.1939.

Договоренность о передаче города Брест-Литовск
и дальнейшем продвижении русских войск.

1.) Немецкие войска уходят из Брест-Литовска 22.9 в 14.00.

В частности:

8.00 Подход русского батальона для принятия крепости и собственности города Брест.

10.00 Заседание смешанной комиссии в составе:

с русской стороны: капитан Губанов

батальонный комиссар Панов

с немецкой стороны: подполковник Хольм (комендант)

подполковник Зоммер (переводчик)

14.00 Начало прохождения торжественным маршем русских и немецких войск перед командующими с обеих сторон со сменой флага в заключении. Во время смены флага исполняются государственные гимны.

2.) Нетранспортабельные немецкие раненые передаются под надзор русской армии и отправляются при появлении возможности транспортировки.

3.) В настоящее время нетранспортабельное немецкое техническое имущество, оружие и боеприпасы временно оставляются немецкими тыловыми командами и эвакуируются по мере возможности доставки.

4.) Все оставшиеся после 21.9. 24.00 часов припасы передаются русским войскам.

5.) Автомашины, вставшие на марше из-за поломки, следуют после ремонта к немецким воинским частям. Забирающие группы должны отправить письменное уведомление с офицером связи при штабе русских войск в Бресте.

6.) Передача всех пленных и трофеев осуществляется по предъявлению справки о получении.

7.) Сворачивание полевой телефонной сети осуществляется 24.9 тыловыми командами, только днем.

8.) Для урегулирования всех еще нерешенных вопросов остается вышеупомянутая смешанная комиссия.

9.) Договоренность действует только для армейских частей, находящихся на территории северо-восточнее и западнее Буга.

10.) Дальнейшее наступление русских войск согласуется смешанной комиссией на основании директив командования с обеих сторон.

Копия верна: [неразборчиво, запись от руки]

Ротмистр

К сожалению, никаких сведений о капитане Губанове (как и входившем в состав комиссиии батальонном комиссаре Панове) пока не обнаружено. Известно лишь, что в соседней 32 легкотанковой бригаде передовым отрядом, действующим по приказу командарма в направлении Кобрин-Брест, командовал капитан Б. С. Губанов. Имел ли он какое-либо отношение к приведенному документу можно только гадать.

С немецкой стороны подписантом был начальник штаба XIX моторизованного корпуса Генерального штаба полковник Вальтер Неринг.

Копия этого документа имеет архивный шифр BA-MA RH21-2/21 и хранится в Бундесархиве фонд: 2 танковая армия, раздел: отдел командования, подраздел: приложения к журналу боевых действий.

Немцы отнеслись к подготовке передачи города серьезно. План церемонии был утвержден 21 сентября командиром располагавшейся в Бресте 20 моторизованной дивизии генерал-лейтенантом М. фон Викторином. Текст этого документа, частично пострадавшего в 1942 г. от пожара в результате бомбардардировки берлинского Военного архива, опубликовал польский исследователь Е. Издебски.

Согласно этому приказу процедура передачи Брест-Литовска частям Красной Армии должна произойти 22 сентября между 15.00 и 16.00 у здания, где размещается штаб корпуса, в форме торжественного прохождения частей перед командующим XIX моторизованным корпусом и представителем командования Красной Армии. Для участия в торжественном мероприятии выделялись следующие части 20 моторизованной дивизии: 90 моторизованный полк, штаб и первый дивизион 56 артиллерийского полка, второй дивизион 20 артиллерийского полка. Кроме того, 90 полк выставлял свой оркестр, при этом специально оговаривалось: транспорт для него должен находиться поблизости, чтобы оркестр мог отбыть сразу за колонной первого дивизиона 56 полка. Подразделения должны были проходить в следующем порядке: 90 моторизованный полк, за ним штаб 56 артполка, второй дивизион 20 артполка и первый дивизион 56 артполка. По окончании прохождения перед зданием штаба происходит смена флага, во время которой оркестр играет германский гимн. Поскольку было неизвестно, есть ли у советской стороны свой оркестр, предполагалось, что «в меру возможности» немецкие музыканты исполнят и советский гимн.

Честно говоря, надо иметь богатое воображение, чтобы представить это потрясающее зрелище: ариец Гудериан и еврей Кривошеин, еще недавно бивший немцев в Испании, салютуют советскому флагу под звуки «Интернационала» в исполнении оркестра вермахта! Однако в 29 легкотанковой бригаде имелся свой оркестр — восемь человек из взвода регулировщиков, умеющих играть на духовых инструментах. Поэтому разучивать «Интернационал» немецким музыкантам не пришлось. А сцена подъема советского флага не зафиксирована ни на одной фотографии.

После смены флага приказом предусматривалось прохождение некоего сводного отряда, но в этом месте (конец п. 3 приказа) документ поврежден, и текст не читается. Вполне вероятно, что речь идет о сводном отряде Красной Армии, поскольку дальше в п. 4 приказа говорится:

4) Совместно с русскими подразделениями в торжественном прохождении участвует 20 разведывательный батальон, голова колонны которого затем останавливается на уровне лиц, принимающих прохождение. После прощания командующего корпусом с русским командующим, командующий корпусом и командир 20 моторизованной дивизии маршируют во главе 20 разведывательного батальона, который является последней немецкой частью.

В последнем, пятом пункте приказа указано, что за организацию торжественного прохождения отвечает 90 моторизованный полк. Пункт содержит организационные распоряжения и частично не читается.

Но, как сказал классик, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Немецким мечтам о совместном параде сбыться было не суждено. В ночь на 22 сентября приказом командарма В. И. Чуйкова № 06/оп 32 легкотанковой бригаде было приказано оставаться на рубеже Кобрин-Городец, обеспечивая левый фланг 29 легкотанковой бригады (несмотря на то, что передовой батальон 32 лтбр находился от Бреста всего в 15 км по минскому шоссе). Однако южнее Кобрина действовали значительные силы польской отдельной оперативной группы «Полесье» бригадного генерала Ф. Клееберга (из-за чего Кобрин советские войска взяли под надежный контроль лишь к 14.00 22 сентября). К тому же поддерживающая танкистов пехота сильно отставала. Передовой 172 батальон 29 легкотанковой бригады находился от Бреста в 25 км по слонимскому шоссе, а основные силы и того дальше — в 80 км в Пружанах. Зато противник перед фронтом 29 лтбр отсутствовал, и в 2.00 С. М. Кривошеин получил от В. И. Чуйкова устный приказ занять Брест к 14.00 22 сентября. В 5.00 бригада С. М. Кривошеина выступила из района Пружан.

А что происходило в Бресте утром 22 сентября? Уже упоминавшийся польский исследователь Е. Издебски опубликовал записи из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса за этот день. Вывод войск корпуса происходил согласно принятому плану. В 8.30 из Бреста ушел штаб корпуса. Для передачи города остались Г. Гудериан, начальник штаба В. Неринг, адъютант, начальник разведотдела и заместитель начальника оперативного отдела. В это же время в журнале отмечено, что «русский батальон, который должен был в 8.00 прибыть для занятия города и цитадели, еще не прибыл». Видимо, здесь речь идет о передовом 172 танковом батальоне 29 легкотанковой бригады, который находился от Бреста всего в двух часах хода и в соответствии с «Договоренностью о передаче...» должен был прибыть к 8.00 для приема крепости. Однако этого не произошло: С. М. Кривошеин решил подтянуть к Бресту все силы бригады, на что у него ушло около восьми часов.

Согласно журналу боевых действий XIX моторизованного корпуса в 9.00 Брест покинули последние части 3 танковой дивизии, за ними двинулись части 20 моторизованной дивизии. В 11.00 в журнале отмечено, что «русских по-прежнему нет». Таким образом первые два пункта «Договоренности о передаче...» советской стороной были сорваны.

В конце концов около 11.00 прибыл ожидаемый с 10.00 с русской стороны капитан Губанов. Причиной своего опоздания он назвал то, что прошедшей ночью Кобрин был снова занят поляками и передовым подразделениям его бригады пришлось прорываться во время прохода через этот город.

Однако, как известно, Кобрин был в зоне ответственности не 29-й а 32-й бригады. Был ли это «тот самый» капитан Г. С. Губанов из 32 легкотанковой бригады И. И. Грызунова или это все же подчиненный С. М. Кривошеина, пытавшийся форс-мажором оправдать срыв сроков, установленных в «Договоренности по передаче...», можно лишь предполагать. Вскоре после Губанова в Брест приехал и сам комбриг С. М. Кривошеин. И Гудериан, и Кривошеин хорошо запомнили эту встречу и отразили ее в своих воспоминаниях.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, 3 которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время.

Из воспоминаний С. М. Кривошеина:

Не успел я обойти и двух батальонов, как прибежавший офицер доложил о прибытии коменданта города. Я вернулся к своему танку, стоявшему в голове колонны. Еще издали увидел группу немецких офицеров, приехавших с комендантом. Они стояли у легковой машины военного типа.
Комендант [...] предложил следовать в город в его машине. Приказав начальнику штаба начать движение танков в город с 14.00, я пошел к машине коменданта, знаком приказав своему шоферу следовать за мной.
Мы остановились перед большим красивым домом, где размещался Гудериан со штабом. На площади перед зданием стояло несколько групп начищенных, наглаженных, чисто выбритых офицеров, они о чем-то весело разговаривали. Все вежливо приветствовали коменданта и внимательно рассматривали меня, в запыленном кожаном пальто и танковом шлеме.
Поднявшись на второй этаж, комендант попросил меня подождать в одной из комнат, пока он доложит Гудериану. Я решил снять кожанку и разговаривать с Гудерианом не как гость, зашедший на минуту, а как хозяин, начальник гарнизона города Бреста.

Отмечено прибытие комбрига С. М. Кривошеина в Брест и в немецких документах.

Из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса:

11.15 – Прибыл командир находящейся на марше к Бресту русской танковой бригады – комбриг Кривошеин. Он принят командующим корпусом и начальником штаба. Производит впечатление человека хорошо воспитанного, сдержанного и уверенного в себе. Вторично подробно обсуждена принятая днем ранее договоренность относительно передачи города. Во время разговора относительно сценария публичного мероприятия русский генерал выразил пожелание, чтобы его танки не принимали участия в торжественном прохождении, поскольку из-за этого их экипажи не будут иметь возможности увидеть марш немецких частей. Это пожелание вызвало соответствующие изменения во всем ходе церемонии; решено, что прохождения русских танковых частей не будет, но оркестр и экипажи танков займут места рядом с оркестром 20-й моторизованной дивизии напротив генералов принимающих парад. В заключение переговоров командующий корпусом пригласил русского командующего на скромную трапезу, в ходе которой оба провозгласили соответствующие тосты за успехи обеих армий.

И еще раз вернемся к воспоминаниям С. М. Кривошеина. Следующий отрывок дает некоторое понимание того, почему был изменен регламент церемонии, поэтому хочется привести его полностью

Из воспоминаний С. М. Кривошеина:

– Позвольте вернуться к разбору столь интересных исторических вопросов в нашу следующую встречу, – перебил меня Гудериан, видя, что его апломб и категоричность суждений на меня не действуют. – Сейчас я хотел бы, с Вашего позволения, уточнить вопросы о параде на улицах Бреста в честь германских войск, уходящих из города, в честь большой дружбы советского и германского народов.
– Дружба наших народов, дорогой генерал, не подлежит никакому сомнению. Что же касается парада, о котором вы только что изволили сказать, мне не все ясно. Какой парад вы имеете в виду? – спросил я.
И тут же перед моими глазами промелькнула картина: генерал Гудериан выводит на парад полки, две недели отдыхавшие в Бресте. 4 Солдаты и офицеры начищены до блеска, материальная часть сверкает, а я веду по городу утомленных, не успевших привести себя в порядок танкистов. Городские обыватели будут говорить: «Вот немцы – настоящая западная культура, у них порядок, дисциплина...» Нет, старый лицемер, на парад ты меня не подобьешь! – решил я.
– Как какой парад? Парад немецких войск и ваших славных танкистов, – ответил Гудериан.
– Простите, господин генерал, но я все же вас не понимаю. В моем представлении, парад войск – это экзамен их строевой сколоченности, подтянутости и блеска формы. Но посудите сами, генерал, разве я могу вывести на парад свою танковую бригаду после 120-километрового ночного марша? 5 Парадная форма находится в тылу, а вы по своему опыту знаете, что тыловые части всегда далеко отстают от танкистов. «Аля гер ком а ля гер!» – « На войне как на войне!» – говорят французы. Я не могу вывести людей и танки без того, чтобы не привести их в должный вид.
– Если я правильно вас понял, вы, генерал, хотите нарушить соглашение вашего командования с командованием немецких войск? – ехидно спросил меня Гудериан. «Ишь, куда гнет, гад!» – подумал я про себя, но, вежливо улыбаясь, ответил:
– Нет, соглашение, заключенное моим командованием, для меня непреложный закон. Нарушать его я не собираюсь. Заключив соглашение, мое и ваше командование не имело в виду устраивать такой парад, в котором одна часть войск будет дефилировать после длительного отдыха, а другая – после длительного похода.
– Пункт о парадах записан в соглашении, и его нужно выполнять, – настаивал Гудериан.
– Этот пункт соглашения мы с Вами должны выполнить так, – в категорической форме предложил я, – в 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами приветствуют проходящие части. Оркестры исполняют военные марши.
Гудериан долго и многословно возражал, настаивая на параде с построением войск на площади. Видя, что я непреклонен, он наконец согласился с предложенным мною вариантом, оговорив, однако, что он вместе со мной будет стоять на трибуне и приветствовать проходящие части.

До сих пор остается загадкой, по собственной инициативе комбриг С. М. Кривошеин сделал все возможное, чтобы сорвать совместное торжественное прохождение германских и советских войск, или имел на этот счет четкие указания штаба армии. Немцы, судя по записям в ЖБД, видели причину срыва совместного марша в извечной русской безалаберности.

Из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса:

Предусмотренное на 14.00 начало торжественного прохождения задержалось на полчаса по причине опоздания русских, которые вовремя не сменили находившийся во Влодаве батальон 20-й моторизованной дивизии. Кроме того, ввиду отсутствия организованности с их стороны, дороги к Бресту были запружены стоящими ротами русских танков.

Впрочем, забитые «ротами русских танков» дороги могли быть следствием острой нехватки ГСМ, о чем С. М. Кривошеин неоднократно докладывал в штаб армии.

Так или иначе, но 22 сентября совместное прохождение в Брест-Литовске войск вермахта и Красной Армии, о котором так мечтало германское командование, и о котором, как о свершившемся факте истерят антисоветчики всех калибров, не состоялось.

Примечания к тексту:

• 1 Будущий генерал армии И. Д. Черняховский был командиром батальона до 1938 г., а затем до 1940 г. командовал 9 отдельным легкотанковым полком и не имел никакого отношения к 29 тбр.
• 2 Начальник штаба 13 механизированного корпуса 10 армии Западного фронта. Расстрелян по приговору военного трибунала ПриВО 04.11.1941 г.
• 3 На следующий день в своем донесении С. М. Кривошеин сообщал: «Немцы все магазины и учреждения разграбили даже с казармами и крепостью».
• 4 Войска Г. Гудериана никак не могли отдыхать две недели в Бресте, поскольку окончательно подавили сопротивление польских войск только 17 августа.
• 5 В донесении С. М. Кривошеин указывал, что бригада совершила 90-км марш, что соответствует примерному расстоянию от Пружан до Бреста.

Использованные источники:

• Антонов В. Последнее воскресенье .
• Бешанов В. Красный блицкриг. – М.: Яуза, 2011.
• Вишлёв О. В. Накануне 22 июня 1941 года. – М.: Наука, 2001.
• Гудериан Г. Воспоминания солдата. – Смоленск.: Русич, 1999.
• Исаев А. В., Морозов М. Э. Мифы Великой Отечественной: Сборник / ред.-сост. Г. Пернавский. – .М.: Яуза; Эксмо, 2008
• Ковалев С. Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны. – Военно-исторический журнал, № 7, 2008.
• Коллектив авторов. Буг в огне. – Минск.: Беларусь, 1965.
• Коллектив авторов. Международные коалиции и договоры накануне и во время второй мировой войны. – М.: ИНИОН РАН, 1990.
• Кривошеин С. М. Междубурье. – Белгород-Воронеж.: Ц-ЧКИ, 1964.
• Кривошеин С. М. Ратная быль. – М.: Молодая гвардия, 1972.
• Материал Обстоятельства передачи вермахтом Красной Армии города Брест-Литовск 22. сентября 1939. г. – в блоге Архив Гибралтара .
• Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. – М.: Вече, 2001.
• Мельтюхов М. И. Советско-польские конфликты 1918-1939. – М.: Вече, 2009
• Проэктор Д. М. Война в Европе. В сб. Блицкриг в Европе, 1939–1941: Польша. – M.: Изд. ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2004.
• Пыхалов И. Великая Оболганная война. – М.: Яуза, Эксмо, 2005.
• Сарычев В. С. В поисках утраченного: Кн. 2. – Брест, 2007.
• Черчилль У. Вторая мировая война. – М.: Воениздат, 1991.
• Ширер У. Взлет и падение третьего рейха. В 2-х томах. Пер. с англ. / Под ред. О. А. Ржешевского. – М.: Воениздат, 1991.
• Izdebski J. Przekazanie Rosjanom przez Wehrmacht Brzescia Litewskiego. – Wojskowy Przegland Historyczny, № 3-4, 1991.

Закончил семь классов воронежской гимназии (1917). Во время учебы в гимназии с декабря 1914 г. по июнь 1916 г. занимался репетиторством в г. Острогожске.

В РКП(б) с 1919 г.

Умер 16 сентября 1978 г. в Красногорске Московской области. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище (участок 9-3).

Образование. Окончил Новочеркасские кавалерийских КУКС (1926), ВА им. Фрунзе (1931), ВАК при ВВА им. Ворошилова (1952).

Служба в армии. В РККА, добровольно с июля 1918 г.

Участие в войнах, военных конфликтах. Гражданская война (Южный фронт, Денинкин, Крым, Врангель). Советско-польская война (1920). Борьба с бандитизмом (Махно на Украине, Рябоконь на Северном Кавказе). Испанская гражданская война. Польский поход (1939). Советско-финляндская война (1939 - 1940). Великая Отечественная война.

Служба в Красной Армии. С июля 1918 г. - красноармеец 107-го стрелкового полка Воронежской губернии. С мая 1919 г. - красноармеец 12-го кавалерийского полка (12-я стрелковая дивизия, Южный фронт). С ноября 1919 г. - военком эскадрона 34-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии (1-я Конная армия). С апреля 1920 г. последовательно назначался на должность военкома в 31-м, 33-м и 34-м кавалерийских полках. С сентября по ноябрь 1920 г. временный военком 2-й кавалерийской бригады 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии. С ноября 1920 г. - инструктор политического отдела 6-й кавалерийской дивизии.

С января 1921 г. - Заведующий разведкой 2-й кавалерийской бригады 6-й кавалерийской дивизии (1-я Конная армия, Северо-Кавказский ВО). С июля 1921 г. - офицер для поручений при командире 1-й бригады. С мая 1922 г. - командира взвода, а с января 1923 г. - командир эскадрона 32-го кавалерийского полка. С октября 1923 г. - командир эскадрона 27-го кавалерийского полка (5-я кавалерийская дивизия, Северо-Кавказский ВО).

С ноября 1925 г. по сентябрь 1926 г. - слушатель Новочеркасских кавалерийских курсов усовершенствования командного состава.

С сентября 1926 г. - командир эскадрона 27-го кавалерийского полка (5-я кавалерийская дивизия, Северо-Кавказский ВО).

С сентября 1928 г. по май 1931 г. - слушатель Военной академии им. М. В. Фрунзе.

С мая 1931 г. - начальник штаба 7-го механизированного полка 7-й кавалерийской дивизии (Ленинградский ВО). С февраля 1933 г. - помощник начальника 1-го отделения Управления моторизации и механизации РККА. С мая 1934 г. - командир 6-го механизированного полка 6-й казачей дивизии (Белорусский ВО).

В 1935 г. направлялся в служебные командировки в Чехословакию и Францию, за что был награждён орденом Красной Звезды. С сентября 1936 по март 1937 г. - добровольцем принимал участие в ходе Гражданской войны в Испании, где командовал танковым отрядом и участвовал в том числе в обороне Мадрида. За участие в боевых действиях на территории Испании Семён Моисеевич Кривошеин был награждён орденом Ленина.

После возвращения в СССР Приказом НКО № 02524 от 21.07.1937 г. назначен на должность командира 8-й отд. механизированной бригады (Киевский ВО), в октябре 1938 г. преобразованной в 29-ю отд. легкотанковую бригаду, после чего она была передислоцирована в Белорусский ВО.

В 1938 г. по заданию Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова Кривошеин был направлен в район боёв у озера Хасан в качестве представителя комиссии по расследованию причин неудачных боевых действий. После возвращения из командировки вновь был назначен на должность командира 29-й отд. легкотанковой бригады.

Принимал участие в боевых действиях в ходе Польского похода, во время которых 22 сентября 1939 г. совместно с генералом Г. Гудерианом принял участие в ходе передачи Бреста-над-Бугом в состав СССР.

Вскоре принял участие в ходе советско-финской войны: 27 февраля 29-я танковая бригада под командованием Кривошеина в составе 256 танков Т-26 была передислоцирована из Бреста, а в марте наряду с 34-м стрелковым корпусом штурмом овладела Выборгом.

Приказом НКО № 02069 от 09.05.1940 г. назначен командиром 15-й мотострелковой дивизии. НКО Приказом № 0066 от 04.06.1940 г. - назначен командиром 2-й танковой дивизии (3-й механизированный корпус). Приказом НКО № 05504 от 09.12.1940 г. назначен на должность начальника Автобронетанкового управления Прибалтийского ОВО. Приказом НКО № 0012 от 11.03.1941 г. - назначен командиром 25-го механизированного корпуса (Харьковский ВО).

С июля 1941 г. корпус под командованием Кривошеина вёл наступательные и оборонительные боевые действия против войск противника в районе городов Рогачёв, Жлобин и Гомель. Вскоре принял участие в обороне Могилёва.

Приказом НКО № 001056 от 10.10.1941 г. назначен начальником Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА. Приказом НКО № 015 от 01.1943 г. назначен начальником Управления боевой подготовки Главного управления формирования и боевой подготовки БТиМВ КА. Приказом НКО № 0708 от 07.02.1943 г. назначен командиром 3-го механизированного корпуса , который принимал участие в ходе Курской битвы, а затем в Белгородско-Харьковской наступательной операции.

Приказом НКО № 306 от 23.10.1943 г. за мужество и героизм личного состава 3-й механизированный корпус был преобразован в 8-й гв. механизированный , который вскоре принял участие в боевых действиях в ходе Житомирско-Бердичевской наступательной операции, во время которой прошёл до 300 км и участвовал в освобождении ряда населённых пунктов, в том числе городов Казатин и Бердичев.

Приказом НКО № 051 от 10.02.1944 г. назначен командиром 1-го механизированного корпуса , который принял участие в ходе Проскуровско-Черновицкой, Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской наступательных операций, за время которых отличился при форсировании реки Щара, освобождении Слонима, Бреста и Берлина.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 г. за умелое командование корпусом и личное мужество генерал-лейтенанту танковых войск Семёну Моисеевичу Кривошеину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5869).

После окончания войны Кривошеин продолжил командовать 1-м механизированным корпусом в составе Группы советских войск в Германии, в июле 1945 г. преобразованным в 1-ю механизированную дивизию.

Приказом МВС СССР № 0530 от 29.07.1946 г. - начальник кафедры тактики бронетанковых и механизированных войск Военной академии имени М. В. Фрунзе. Приказом МВС № 01525 от 03.10.1949 г. с 12 октября 1949 г. зачислен в распоряжение Главного управления кадров ВС СССР для направления на лечение с выплатой полного денежного содержания в течение 6 месяцев.

Приказом МВС №01419 от 14.03.1950 г. назначен командующим БТиМВ Одесского ВО. Приказом ВМ № 027у от 22.12.1951 г. (п «6») за безответственное отношение к своим служебным обязанностям и плохое руководство подготовкой бронетанковых и механизированных войск округа от должности командующего БТиMB Одесским ВО отстранен. Приказом ВМ № 034 от 04.01.1952 г. Зачислен в распоряжение командующего БТ и MB СА.

С февраля по ноябрь 1952 г. - слушатель высших академических курсов при Высшей Военной академии имени К. Е. Ворошилова.

Приказом МО СССР № 01185 от 04.05.1953 г. Уволен в запас по ст. 59 пункту «б» (по болезни) с правом ношения военной формы с особыми отличительными знаками на погонах.

Воинские звания: полковник (1936), комбриг (Приказ НКО № 1555/п от 10.04.1937), ген-майор (Постановление СНК СССР № 945 от 04.06.1940), ген.-лейтенант т/в (Постановление СНК СССР № 900 от 21.08.1943).

Награды: Медаль «Золотая Звезда» (№ 5869, 29.05.1945); три Ордена Ленина (1937, 1945, 29.05.1945); три Ордена Красного Знамени (22.02.1930, 1944, 1949); Орден Кутузова I степени (06.04.1945); Орден Суворова II степени (27.08.1943); Орден Кутузова II степени (1944); Орден Красной Звезды (1935); медали.

Иностранные награды: Орден «Крест Грюнвальда» (ПНР); две польские медали.

Почётный гражданин Бреста.